Красотка 13 - Лиз Коли

– Да, кроме меня. Вполне приемлемая потеря.

Несмотря на то что они сидели по разные стороны стола, Энджи захотелось протянуть руки и обнять ее. Однако она этого не сделала, боясь испачкать свою дорогую футболку соусом, которым был заправлен салат. Вместо этого она схватила Кейт за руку.

– Курт ведь был твоим парнем.

Кейт усмехнулась.

– Да, был.

– И ты, несмотря на это, выдала его? Я слышала, что его даже на несколько дней отстранили от уроков.

– Это было нелегко, – тяжело вздохнув, призналась Кейт. – Однако он поступил мерзко. Подверг опасности не только свою жизнь, но и жизни своих друзей. Да, я рассказала про них, нарушив тем самым первое правило нашей песочницы, которое гласит: никогда не выдавай своих друзей. Однако тогда я не могла поступить иначе. Я бы в таком случае нарушила другое правило и потеряла бы уважение к себе самой.

«Нельзя предавать друзей». Эти слова, словно эхо, прозвучали в ее голове. «Но мне пришлось это сделать. Он поступил мерзко». История, рассказанная Кейт, вызвала у Энджи очень странные чувства. Ей почему-то показалось, что ей тоже пришлось пережить нечто подобное. Эта история не давала ей покоя.

– Давай мы с тобой вдвоем будем прокаженными? – предложила она.

Кейт улыбнулась. Такой радостной, сияющей улыбки Энджи уже давно не видела.

Прекрасное субботнее утро началось с громкого звонка будильника, который был заведен на шесть часов утра (в это время Энджи обычно просыпалась, когда ей нужно было идти в школу), но ей не хотелось выбираться из мягкой постели. Однако снова заснуть Энджи так и не смогла. Этот день был особенным. Она очень волновалась, ведь именно сегодня должно было начаться экспериментальное лечение. Энджи вскочила с кровати и потянулась. Вверх, к потолку. А потом наклонилась к полу. Ее руки коснулись пальцев ног, и она вдруг заметила черные пятна на среднем и указательном пальцах левой руки. Такие следы обычно остаются от карандаша. Странно. Она ведь не левша, она всегда писала правой рукой. Энджи потерла пальцы друг о друга, и пятна посветлели. На столе она увидела смятый лист бумаги, усыпанный розовыми крошками. Такие крошки обычно появляются, когда что-то стирают ластиком. Энджи расправила листок и застыла от изумления.

Слова, написанные детским размашистым почерком, расползались по странице, в конце каждой строки резко съезжая вниз. Некоторые слова были стерты, потом написаны заново, более ровно, с наклоном вправо. Так обычно пишут левши. Из-за стертых слов текст казался еще более неразборчивым. Должно быть, автор, закончив работу, от досады скомкал свое письмо. Опустившись в кресло-качалку, Энджи начала читать.

Дарагая Энджи,

Мне очень трудно песать, но большие девочки сказали, что я должна это сделать. Я нодеюсь, что ты сможешь прочитать мое песьмо. Я была первой девочкой, которую ты услышала. Было это всего несколько раз. Но я прячус от страшной леди доктора. Я хочу, чтобы ты взяла касетный магнитафон. Песмо песать очень трудно и медлено. С уважением, Болтушка. Большая девочка возле двери скозала, что все хорошо, что я должна расказать тебе все, чтобы больше некому не было плохо.

Прочитав письмо, Энджи почувствовала, как по спине пробежал холодок. Левой рукой она судорожно схватила карандаш и попыталась скопировать письмо на чистый лист бумаги. Это точно был не ее почерк. Ей с трудом удавалось выводить буквы левой рукой. Почерк ребенка по сравнению с ее собственным почерком казался более ровным и гладким.

Первая, которую она услышала? Что это значит? И кто такая эта большая девочка возле двери? Может быть, это Девочка-скаут, а может, кто-то другой. Может быть, привратник?

Ее жизнь – это сплошные вопросы, ответы на которые найти сможет только она сама. И чем дальше, тем тайн и загадок становится все больше и больше. Удивительно. Количество ее двойников тоже увеличивается. И все они заперты в ее голове.

Что же такое страшное и ужасное случилось, о чем она не может рассказать даже себе самой? Она, в конце концов, смогла выжить!

То, что маленькая девочка темной ночью сидела, согнувшись над столом, и усердно трудилась над письмом для нее, взволновало ее до глубины души. Даже объяснения доктора Грант, облеченные в словесную форму, никогда не вызывали в ней такого волнения. Он реально существует, этот ребенок, со своими мечтами и страхами. «Страшная леди доктор». Энджи улыбнулась.

Улыбка моментально исчезла с ее лица, когда она вспомнила о новой терапии. Доктор Грант пообещала, что все двойники-альтеры будут иметь возможность поговорить с Энджи, прежде чем их «сотрут». Это им, альтерам, решать, что из того, что они знают, следует рассказать Энджи. А Энджи придется решить, как много ей хочется узнать.

Она смотрела на помятый лист бумаги в своей руке и думала о маленькой девочке, которая хотела поговорить с ней лично, прямо сейчас, пока еще есть время.

Может быть, они знают о том, что сегодня днем ее начнут лечить новым методом? Возможно, они все слышат и понимают, и эта смятая записка – последняя отчаянная попытка маленькой девочки найти способ поговорить с Энджи перед тем, как ее «сотрут»?

Энджи представила эту девочку, которая называла себя Болтушкой. Невидимый ветер развевает ее длинные светлые волосы. В своей маленькой ручке она сжимает карандаш.

И она приняла решение. Пришло время раскрыть все тайны, вытащить на свет божий все, что было скрыто в глубинах подсознания. Готова она к этому или нет, уже не имеет никакого значения.

Глава 8

Общение

Двадцать прозрачных пластиковых коробок стояли в гараже возле одной из стен. Они были сложены одна на другую в пять рядов (по четыре коробки в каждом). Одежда, книги, игрушки, рисунки и еще бог знает что. Как хорошо, что мама оказалась такой бережливой хозяйкой! Энджи нашла ее в кухне. Она взбивала яйца, собираясь приготовить отцу субботний завтрак.

– Мама, скажи, ты еще не выбросила старый кассетный магнитофон, который я когда-то так любила?

– Посмотри в коробке, на которой написано: «Ребенок начинает ходить 2», с левой стороны, – сказала мама. – Во втором ряду.

Бережливая хозяйка с великолепно разработанной системой регистрации единиц хранения, которую она держит в своей голове.

Энджи вернулась в гараж, оставив открытой дверь, соединяющую его с кухней. Она разобрала штабель, достала нужную коробку и начала поиски. Она почему-то представляла, что старый добрый магнитофон с красно-желтым микрофоном лежит возле коробки с маленькими пластиковыми зверушками. Так оно и было. Взяв в одну руку розового поросенка, а в другую петушка, она погрузилась в детские воспоминания.

– Зачем он тебе, дорогая? – крикнула из кухни мама.

– Я сочиняю песню и хочу записать ее, пока не забыла, – крикнула в ответ Энджи. Бросив поросенка и петушка обратно в коробку, она захлопнула крышку и снова поставила пластиковые коробки одну на другую в том же порядке.

Мама улыбнулась, увидев, что она молча дует в микрофон.

– Батарейки разрядились? – спросила она и, отвернувшись от яиц, открыла ящик. – Новые лежат здесь. Из твоей комнаты доносились гитарные переборы. Я рада, что ты снова взяла в руки инструмент.

На самом деле она не сочиняла песню, но опять подружилась со своей гитарой. Время от времени она перебирала струны, заново учась брать нужные аккорды. Чтобы приобрести необходимые навыки и заставить пальцы автоматически становиться в нужное положение, ей когда-то пришлось потратить немало усилий и времени. Играя на гитаре, она отдыхала. Это отвлекало ее от… от мыслей о том, что происходит в ее голове.

Заглянув матери через плечо, она увидела на сковороде желтый, исходящий паром пушистый омлет.

– Добавь туда немного тимьяна и паприки, – посоветовала она. – Папе это понравится.

– С каких это пор ты у нас стала шеф-поваром? – спросила мама, усмехнувшись, и на ее правой щеке появилась ямочка. Она, похоже, не ожидала услышать подобный совет.

– Понятия не имею, – ответила Энджи весело, непринужденным тоном. – Может быть, вспомнила рецепт, который освоила, будучи в неволе.

– О господи! Ты больше так не шути, – попросила мама; у нее испуганно вытянулось лицо.

Энджи не сомневалась в том, что за этот кулинарный совет должна благодарить Девочку-скаута.

– Мама, если я не буду относиться к тому, что со мной случилось, с юмором, то просто не смогу с этим жить.

– Только прошу тебя, не шути на эту тему в присутствии отца. Ему и без этого сейчас тяжело.

– Неприятности на работе? – спросила Энджи.

Мама молчала.

Резкая боль пронзила грудь Энджи.

– Это из-за меня? Из-за того, что я вернулась домой?

Мать упорно продолжала молчать.